Dandelion Quotes

“I was a dandelion puff...Some saw the beauty in me and stooped quietly to admire my innocence. Others saw the potential of what I could do for them, so they uprooted me, seeking to shape me around their needs. They blew at my head, scattering my hair from the roots, changing me to suit them. Yet still others saw me as something that was unworthy and needed to be erased.”
― nicole bailey-williams

“In a world full of roses, stand out like a dandelion in the middle of a green, plush lawn!”
― June Stoyer

“Easy as a child breathes a wish at a dandelion...is exactly how hard it would be for me to tear your limbs from their sockets.”
― Adam Levin, The Instructions

“Christopher throws dandelion head after dandelion head into his bag. It's getting heavy now and his fingers are stained from the work but there are still so many left to kill. His biggest mistake is giving them names.”
― Brian Martinez, Kissing You is Like Trying to Punch a Ghost

“My love is a dandelion in a tornado, and hers is a lit birthday candle in a hurricane. That's why my Duck Soup has that slight taste of WindFlower.”
― Jarod Kintz, BearPaw Duck And Meme Farm presents: Two Ducks Brawling Is A Pre-Pillow Fight

“The stories we love the most aren't stories about who we are, but who we could become.”
― Ken Liu, The Veiled Throne

“The dandelion gives all of its future to ride on the wind for one beautiful moment. I'll bet my flightless Pekin ducks would trade their life away to become one with the breeze.”
― Jarod Kintz, Music is fluid, and my saxophone overflows when my ducks slosh in the sounds I make in elevators.

“Laughter felt like blowing dandelion seed to make your wishes scatter through the air where everyone could see them.”
― Jeremy Jenkins, My Dad's Best Friend

“Ducks love me because I am a dandelion. I am a Wind Flower. I'm half wind, half flower. My mother is a flower and my father is the wind, and I know this because he's so gone he's invisible, but at one time my mother felt his presence.”
― Jarod Kintz, Music is fluid, and my saxophone overflows when my ducks slosh in the sounds I make in elevators.

“Shut up, Dandelion,' the Witcher said.
'I have no intention of so doing. In fact I plan to compose the Ballad of the Two Tits. Please don't interfere.'
'Dandelion,' Dorregaray sniffed through his bloody nose. 'Be serious.'
'I am being bloody serious.”
― Andrzej Sapkowski, Sword of Destiny

“If I give my all to becoming wealthy, and take no thought to being charitable, all I’ll wind up with in the end is the wind. I'd rather be The Dandelion of Love, and trade a present for one for a future for more than a few. That's why I started duck farming.”
― Jarod Kintz, Music is fluid, and my saxophone overflows when my ducks slosh in the sounds I make in elevators.

“I was talking about you, my little dandelion."
I faked shock. "A dandelion? Are you comparing me to a weed?"
"Ah-ah," she chastised. "Don't you know the saying about how some see a weed, while others see a wildflower? Dandelions are wildflowers, and they're the picture of survival, resilience, determination. Just like my Emme.”
― Heather Webber, In the Middle of Hickory Lane

“Тогда скажи, о чем они разговаривают? Объясни, что все это значит!
– Взгляни еще раз в пролом и посмотри, что они делают.
– Хм-м-м… – Цири закусила верхнюю губу, потом наклонилась к отверстию. – Госпожа Йеннифэр стоит у вербы… Обрывает листики и даже не смотрит на Геральта… А Геральт, опустив голову, стоит рядом. И что-то говорит. Нет, молчит. Ой, ну и рожица у него… Ну и странная же…
– Все по-детски просто. – Лютик отыскал в траве яблоко, вытер о брюки и критически осмотрел. – Сейчас он просит простить ему всякие глупые слова и поступки. Просит простить за нетерпение, за недостаток веры и надежды, за упрямство, за ожесточение. За капризы и позы, недостойные мужчины. Просит простить за то, что когда-то не понимал, за то, что не хотел понять…
– Все это неправдивая неправда! – Цири выпрямилась и резким движением откинула челку со лба. – Все ты выдумал!
– Просит простить за то, что понял лишь теперь, – продолжал Лютик, уставившись в небо, а в его голосе послышались ритмы, свойственные балладам. – Что хочет понять, но боится: а вдруг да не успеет… И может даже быть, что не поймет уже. Извиняется и просит прощения… Прощения… Хм… Значения… Сомнения… Предназначения. Все банально, холера…
– Неправда! – топнула ногой Цири. – Геральт вовсе так не говорит. Он… он вообще молчит. Я же видела. Он стоит там с ней и молчит…
– В том-то и состоит роль поэзии, Цири. Говорить о том, о чем другие молчат.
– Дурацкая она, твоя роль. Все ты выдумываешь!
– И в этом тоже состоит роль поэзии. Ой, я слышу у пруда возбужденные голоса. А ну выгляни быстренько, взгляни, что там деется.
– Геральт, – Цири снова заглянула в щель, – стоит опустив голову. А Йеннифэр страшно кричит на него. Кричит и размахивает руками. Ой-е��… Что бы это значило?
– Детский вопрос. – Лютик снова глянул на плывущие по небу облака. – Теперь она просит у него прощения.”
― Анджей Сапковский, Czas pogardy

“— Мою эльфью кобылу тоже надо бы как-то назвать. Хм...
— Может, Плотвичка? — съехидничал трубадур.
— Плотва? А что, звучит.
— Геральт?
— Слушаю.
— У тебя в жизни была хоть одна лошадина, которую не называли бы Плотва?
— Нет, — ответил ведьмак после недолгого раздумья. — Не было.”
― Анджей Сапковский, Chrzest ognia

“– Не двигайся… – простонал притиснутый к земле поэт. – Лежи… Говорят, конь никогда не наступит на лежащего человека…
– Не уверен, – вздохнул Геральт, – что каждый конь об этом слышал. Под телегу! Быстро!”
― Анджей Сапковский, Chrzest ognia

“Ибо следует тебе знать, любезный читатель, что ведьмак Геральт всегда был личностью скромной, рассудительной и выдержанной, поведения прямого и неусложненного наподобие ратовища алебарды или вил. Однако неожиданное вознесение и кажущаяся милость королевы Мэвы заметно его изменили, и не знай я его лучше, то сказал бы, что он возгордился и, вместо того чтобы побыстрее и понезаметнее сойти со сцены, болтался в королевской свите, ликовал, купался в лучах славы и королевской милости.
А нам слава и популярность нужны были менее всего. Тем, кто подзабыл, напоминаю, что тот же самый ведьмак Геральт из Ривии, волею королевы Мэвы ставший ныне рыцарем Геральтом Ривским, преследовался органами безопасности всех Четырех Королевств, что было связано с бунтом магиков на острове Танедд. Меня, человека невинного и чистого как слеза ребенка, пытались обвинить в шпионаже. Сюда же следует отнести Мильву, сотрудничавшую с дриадами и скоя’таэлями и причастную, как оказалось, к известной резне на границах леса Брокилон. Не остался в стороне и Кагыр аэп Кеаллах, нильфгаардец, подданный, как ни говори, враждебного государства, присутствие которого на несвойственной ему стороне фронта объяснить и оправдать было бы непросто. В общем, все складывалось так, что единственным членом нашей команды, биографию которого не подмочили ни политические, ни криминальные деяния, был вампир.”
― Анджей Сапковский, Wieża Jaskółki

“Добавлю, что тот мышастый мул держится при нас до сих пор. После того как мы потеряли запасную лошадку, которая где-то заплутала позже в лесах Заречья, перепуганная волками, мул несет наш багаж, вернее, то, что от него осталось. Зовут мула Драакуль, имечко это дал ему Регис сразу после изъятия, да так оно и осталось. Региса явно забавляет это имя, несомненно, имеющее какое-то шутливое звучание в культуре и речи вампиров, нам же он этого разъяснить не пожелал, утверждая, что «сие есть непереводимая игра слов»”
― Анджей Сапковский, Wieża Jaskółki

“– Лютик! Не спи в седле!
– А я и не сплю. Я творчески мыслю.”
― Анджей Сапковский, Wieża Jaskółki

“Зато уж действительно несносной была Регисова манера отвечать на вопросы еще прежде, чем вопрошающий успевал вопрос сформулировать окончательно, а то и до того, как вопрос вообще был задан. Я это внешнее проявление якобы высокого интеллекта всегда считал скорее признаком хамства и невежества, а таковые терпимы разве что в университетской среде да в дворянских кругах, но трудно переносимы в коллективе, с которым день за днем идешь стремя в стремя, а ночью спишь под одной попоной. Однако до серьезных раздоров не дошло, за что благодарить следует Мильву. В отличие от Геральта и Кагыра, которых, видимо, прирожденный оппортунизм принуждал подлаживаться к манерам вампира, а порой и соревноваться с ним, лучница Мильва предпочитала решения простые и «непретенциозные». Когда Регис в третий раз ответил на ее вопрос, не дослушав и до половины, она резко обругала его, воспользовавшись словами и определениями, способными вогнать в краску даже заслуженного ландскнехта. Как ни странно, это подействовало – вампир мгновенно освободился от нервирующей манеры. Из чего следует, что в качестве самой эффективной защиты от интеллектуального превосходства следует принять максимально грубое облаивание пытающегося демонстрировать все преимущества интеллектуала.”
― Анджей Сапковский, Wieża Jaskółki

“– ... У кого еще есть какие-либо замечания?
– У меня, – неожиданно проговорила Мильва, высовывая голову из-под попоны. – Ну, чего зенки вытаращил? Мол – неграмотная? Да? Но и не дурная. Мы в походе, топаем Цири на выручку, с оружием в руках по вражеской земле идем. Может так стрястись, что в лапы вражьи попадут эти Лютиковы «мимо арии». Мы виршеплета знаем, не секрет, что он трепач, к тому же сплетник знатный. Того и гляди его арии пролетят мимо. Потому пусть глядит, какие арии карябает. Чтобы нас за евонные каракули случаем на суку не подвесили.”
― Анджей Сапковский, Wieża Jaskółki

“Историю любой страны избыточно часто творят пришлые обитатели. Поэтому пришлые-то бывают, как правило, причиной, последствия же их творчества всегда и неизменно обрушиваются на головы аборигенов.”
― Анджей Сапковский, Wieża Jaskółki

“Немногочисленные оставшиеся заречане превратились в одичавших невежд. От росомах и медведей они отличались в основном тем, что носили штаны. По крайней мере некоторые. То есть некоторые носили, а некоторые отличались. Это был в массе своей народ неотзывчивый, простецкий и грубый.
И начисто лишенный чувства юмора.”
― Анджей Сапковский, Wieża Jaskółki

“И отправились мы на юг, к Стокам, местности, лежащей у подножия гор Амелл. Тронулись большим табором, в котором было все: юные девы, бортники, трапперы, бабы, дети, юные девы, домашний скот, домашний скарб, юные девы. И чертовски много меда. От этого меда все так и липло к рукам, даже юные девы.”
― Анджей Сапковский, Wieża Jaskółki

“– ... О, кстати, совсем забыл сказать, виконт: князь-то Раймунд скончался два года назад от апоплексического удара. Увы нам!
– Хо-хо! – воскликнул Лютик, бурно расцветая. – Князек-то чебурахнулся, стало быть! Вот так шикарная и радостная новость… То есть, я хотел сказать, какая жалость и печаль, какое несчастье и утрата… Пусть ему земля будет прахом, в смысле – пухом…”
― Анджей Сапковский, Wieża Jaskółki

“God values our dandelion love.”
― Marnie Swedberg, Flow Through Vessel: How to Master the Habit of Letting God Flow Through You

“It gives one a sudden start in going down a barren, stoney street, to see upon a narrow strip of grass, just within the iron fence, the radiant dandelion, shining in the grass, like a spark dropped from the sun.”
― Henry Ward Beecher

“Among the honeysuckles
Sits the dandelion
Sticking out like
A semicolon
In a poem”
― Nanette L. Avery

“I was unburdened as a piece of dandelion fluff, and he was the wind that stirred me about the world.”
― Sarah J. Maas, A Court of Thorns and Roses

“Dandelion! You're asleep in the saddle!'
'I'm not asleep. I'm thinking creatively!”
― Andrzej Sapowski

“At first blush, an intersection of destinies is typically ordinary in circumstance and aloof of purpose. Akin to converging sets of footprints amidst a broad, grassy field additionally populated by clover, ragwort, stinging nettles, chickweed, ground ivy, milk thistle, dandelion, nut sedge, wild violet and so on – expanding ever outward in panoramic display of invasive splendor, whilst residual traces to whence they had come fade behind rising whispers from unseen muses in meadows yet trodden.”
― Monte Souder (Rat Luck)