На Урале продали дом вместе с беременной хозяйкой и ее детьми за то, что бывший муж стал банкротом

В селе Косулино на торгах продали дом вместе с живущей там семьей: женщиной на восьмом месяце беременности, ее дочерью-студенткой и 14-летним сыном. Юридическим языком это называется обременение — новый хозяин подал иск о выселении и требует освободить помещение. Идти Светлане некуда, родня живет очень далеко, в Казахстане. Этот дом — ее единственное жилье. Она узнала, что может стать бездомной, слишком поздно: бывший муж стал банкротом и дом, купленный когда-то в ипотеку, попал на торги.

Какими бедами грозит банкротство бывшего супруга, как обезопасить себя в таких ситуациях и можно ли помочь нашей героине? Разбираемся в этой непростой истории.

— Мы вместе прожили 23 года, столько вместе прошли! Воспитали двоих детей, я думала: уж ради детей-то он сделает всё, ну уж точно не подведет, не подставит. Дети его очень любили, доверяли. Сейчас они просто не понимают, как так, почему такое происходит… — рассказывает Светлана Лейберт.

Четыре года назад она вместе с мужем и двумя детьми переехала в Свердловскую область из Казахстана. Оба — из русских семей, их родители, бабушки и дедушки жили там еще с советских времен. Светлана работала менеджером в мукомольной компании, у мужа был небольшой бизнес по разведению перепелов, продаже мяса и яиц. Дочь после школы решила учиться в российском вузе на инженера, успешно сдала экзамены и поступила в УрФУ. Родители тоже давно хотели в Россию — на историческую родину. И переехали по программе переселения соотечественников.

Квартиру в Казахстане они продали, а здесь почти сразу купили дом в дачном поселке недалеко от Екатеринбурга. Четыре года назад этот дом на 98 квадратов с симпатичной чистовой отделкой и земельным участком в семь соток стоил 3,4 миллиона рублей. Забор вокруг участка и бойлер делали сами.

В покупку дома семья вложила чуть больше двух миллионов рублей из собственных средств, а для выплаты остальной суммы взяли ипотеку на 1,36 миллиона на 20 лет. Светлана говорит, что сумма была для них вполне подъемной — 12 тысяч рублей в месяц. Кредит брал муж, дом был оформлен на него, а женщина являлась поручителем, и по умолчанию дом был совместной собственностью: на доли его не делили, брачных договоров не заключали.

Чуть позже, когда семья оформила гражданство, в погашение кредита вложили еще и материнский капитал — 450 тысяч рублей.

Светлана сразу после переезда вышла на работу. Сначала устроилась продавцом-кассиром в сетевой магазин, потом стала администратором. Муж, по ее словам, работу найти не мог, поэтому она зарабатывала одна, оплачивала учебу дочери и перечисляла мужу на ипотеку. Ей это, мягко говоря, не очень нравилось, а спустя два года после переезда супруги расстались: отношения совсем разладились.

— Муж ушел и только тогда наконец устроился на работу — потому что надо самому себя обеспечивать, снимать жилье, — рассказывает Светлана. — Договорились, что я не буду подавать на алименты: так же сама плачу за учебу дочери, а он выплачивает кредит, сумма там не такая уж большая.

Чеков об оплате Светлана не требовала.

— Как-то попросила показать, он заверил, что никаких документов в банке не дали, просто внес деньги — и всё. Столько лет прожили вместе, я была уверена, что в таком серьезном вопросе он не подведет, всё-таки тут живут его дети, — объясняет она.

О просрочках платежей по ипотеке женщина узнала, когда с ее карточки приставы неожиданно списали половину зарплаты.

— Зашла на «Госуслуги», а там уведомление, что с меня снимают деньги в рамках судебного производства. Как с поручителя, — говорит пострадавшая.

Оказалось, банк подал в суд, чтобы взыскать 1 миллион 388 тысяч рублей — из этих денег 1 миллион 318 тысяч — остаток долга, остальное — пени и проценты. Никаких уведомлений о будущем суде Светлана не получала — в тот момент в новом поселке еще не работала почта. Это сыграло св��ю нехорошую роль в этой истории.

Муж (на тот момент они еще не развелись официально) сам на заседание не пришел, жене тоже не сообщил о нем, поэтому суд заочно принял решение обратить взыскание на заложенное имущество — дом. Светлана, узнав обо всём, поехала в банк:

— Хотела переоформить кредит на себя или сразу погасить долг: внести свои сбережения, взять кредит. У меня тогда была чистая кредитная история, с единственным займом, который уже был погашен.

Оказалось, что почти сразу — спустя полтора месяца — банк обратился с заявлением в арбитражный суд о признании должника, супруга Светланы, банкротом. Процедура была запущена, и расплатиться по кредиту она уже не могла.

— Муж объяснял, якобы он тоже не знал о судах. Не знаю, как оно было на самом деле. Факт в том, что он не платил и скрывал это от меня, — говорит Светлана.

Пострадавшая подала на развод и попыталась разделить имущество через суд, наделить детей долями — ведь был вложен материнский капитал. Но и это уже нельзя было сделать: пока документы рассмотрели, пока назначили дату заседания, имущество уже продали с молотка. До этого времени у Светланы, как у поручителя, месяцев пять списывали с карты половину зарплаты — около 30 тысяч рублей.

Дом семьи продали на аукционе за 4,53 миллиона рублей. Светлане после продажи общего имущества должно достаться 2,54 миллиона. Кроме дома в конкурсную массу попала также машина, купленная в браке, — новая «Лада-Ларгус», ее продали за 1,5 миллиона рублей. И хотя деньгами от продажи машины можно было перекрыть долг за дом, по правилам в конкурсную массу включается всё имущество.

— Но за 2,5 миллиона я не смогу купить даже однокомнатную квартиру в Екатеринбурге! При том, что реальная стоимость дома — такого же, как наш, — около девяти миллионов, — говорит женщина.

Светлана обратилась к юристу, и им удалось отменить первое заочное решение Белоярского суда по иску банка об обращении взыскания на залоговое имущество: они смогли доказать, что почтовой связи в поселке не было. Впрочем, на ситуацию это особо не повлияло: в дальнейшем суд вообще отказал в том иске банку, ведь тот уже реализовал свои имущественные права с помощью банкротства должника.

— Я металась, не знала, что делать, бывший муж перестал отвечать на звонки. Иногда дозванивалась с детских номеров, ругались, но никакого толка в этом не было, — объясняет пострадавшая.

В дом начал приезжать новый хозяин, он требовал выехать: сорвал замок с калитки, отрезал электричество, поставил камеру наблюдения во дворе. Как рассказывает Светлана, он выживал их по-разному: сдавал дом в аренду, подселял жильцов. Она несколько раз вызывала полицию.

— Объясняла, что дом продали вместе с нами, что здесь прописаны я и дети, что еще идут суды, что решения о выселении не было, — рассказывает женщина.

Никого в итоге не подселили, но в целом полицейские на эту ситуацию повлиять никак не могли: подобные дела решаются лишь на гражданских процессах.

— Боимся ложиться спать, боюсь уезжать на работу. Не знаем, чего ждать, куда идти, если окажемся на улице, — в слезах говорит нам Светлана. — Нас даже приютить временно некому. Вся родня в Казахстане, мы уже граждане России. Дочь, сын учатся здесь.

Драматичность истории еще и в том, что Светлана ждет ребенка, она уже на восьмом месяце беременности. Женщина хотела после развода снова наладить личную жизнь, начала встречаться с новым мужчиной. Всё закончилось незапланированной беременностью, и кавалер, узнав о желании оставить ребенка, «исчез с горизонта», как говорит Светлана.

— Может быть, если бы всё было нормально с домом, переехал бы ко мне, жили бы вместе, — размышляет она. — А тут столько проблем, мало кто, наверное, решится связывать себя какими-то обязательствами… Я не упрекаю, всё понимаю, это только мое решение. Хорошо, что дети меня поддерживают.

Сейчас Светлана с юристом пытаются через суд признать торги недействительными.

— Ситуация тяжелая. Человек никому не должен, у него была замечательная кредитная история — но в то же время лишается единственного жилья, — комментирует екатеринбургский юрист Антон Колтышев, представляющий интересы Светланы. — Банк изначально обращался с иском в суд — к Светлане, как к поручителю, и к ее мужу. Но извещение она не могла получить по объективным причинам. Не знала, что имеется просрочка, не контролировала супруга.

Представитель Светланы признает: им будет сложно, потому что торги уже состоялись. Областной арбитраж отказал в оспаривании торгов, лишь указал на возможность вернуть материнский капитал, исключив его из конкурсной массы. Сейчас дело будет рассматривать вышестоящая инстанция — 17-й Арбитражный апелляционный суд в Перми.

— По сути, Светлану должны были привлечь в качестве третьего лица, как созаемщика по обязательствам. Но ее не привлекали и тем самым нарушили ее права как третьего лица, — поясняет юрист.

Кстати, еще одна деталь в этой истории: судя по документам, ни арбитражный суд, ни конкурсный управляющий не знали, что у должника есть жена и дети и что в имущество был вложен материнский капитал. Муж, как следует из документов, на заседания не являлся. Арбитраж изначально запрашивал данные о браке, но союз регистрировался в Казахстане и в наших загсах не было информации об этом. Суду пришли ответы: сведениями о браке не располагаем. Хотя у обоих супругов в паспортах стоят штампы и они, когда оформляли кредит, предоставляли в банк все эти сведения.

При этом, поясняет Антон, ситуация могла бы сложиться по-другому, если бы к моменту расторжения брака собственность была не совместной, �� долевой. Тогда суд был бы в курсе о супружестве и второму собственнику предложили бы реализовать преимущественное право покупки на торгах — это дополнительный действенный способ защиты от подобных ситуаций.

— В данном случае дом выставили на торги, имея собственника, который не знал, что ведется процедура банкротства. Таким образом, сложилась ситуация, при которой право Светланы было нарушено.

Если посмотреть в справочных системах, можно найти несколько похожих дел, но в тех случаях банкротство прекращалось до того, как имущество было выставлено на торги. А тут иная ситуация, когда реализация уже состоялась. Сейчас мы законными способами пытаемся признать торги недействительными, чтобы вернуть дом в конкурсную массу. Мой доверитель располагает возможностью исполнить обязательства перед банком и таким образом вернуть дом, — объяснил юрист.

Он подчеркнул, что, возможно, придется дойти до Верховного суда, потому что нет наработанной законодательной практики для подобных ситуаций.

— Сейчас Верховный суд рассматривает вопросы защиты прав созаемщиков и супругов по банкротным делам. Это достаточно большой пласт: часто бывают ситуации, когда при банкротстве одного из супругов второй — поручитель или созаемщик. Банк банкротит одного, часто не привлекая к участию в деле второго, — уточняет юрист. — То есть по результатам процедуры банкротства банки прощают долг (происходит процедура прощения), но пытаются получить денежные средства со второго супруга, созаемщика. Получается, что права созаемщиков ущемлены.

К данному моменту новый хозяин дома в Косулино обратился в суд с иском о выселении Светланы и ее детей. В пермском арбитраже будет рассматриваться апелляция о признании торгов недействительными. Мы будем следить за этой историей.

Ранее мы писали о похожей ситуации. У учительницы из Каменска-Уральского выставили на торги квартиру из-за долга, о котором она не знала: как и наша героиня, она была уверена, что ее муж добросовестно вносит платежи по ипотеке. К счастью, у нее всё разрешилось благополучно. Банк пошел навстречу, квартира была снята с торгов, а долг женщины закрыл читатель Е1.RU — меценат, пожелавший остаться неизвестным.

Еще мы рассказывали, как одну квартиру выставили на торги, хотя у хозяев не было ни копейки долга по ипотеке.