«Мне никогда не жилось легко, но я всё равно считаю себя счастливой женщиной. Видеть улыбающихся и благодарных детей — вот моя награда», — признаётся мать-героиня, 73-летняя Мария Обухова.
С юных лет, когда не стало сначала мамы, а затем отца, она заменила двум младшим сёстрам родителей. Выйдя замуж, родила и воспитала пятерых детей. Сейчас у Марии девять внуков и четыре правнука. Она родилась и всю жизнь живёт в селе Кисельное Терновского района, вот только в большом отстроенном доме сейчас осталась одна — дети выросли и разъехались.
Просили милостыню
С Марией Ивановной Обуховой мы познакомились накануне Дня семьи, любви и верности, который отмечается 8 июля. Она приехала к одной из дочерей в Воронеж делать капельницы. Дочь Женя — медсестра и с большой любовью и заботой лечит свою маму. Со мной навестить Марию Ивановну отправилась Валентина Духанина, член Союза журналистов России. Женщины знакомы много лет, но долгие годы не виделись. Теперь, встретившись в Воронеже, обнялись как родные люди.
Мария Ивановна — простая русская женщина, с самым что ни на есть русским именем, родилась и выросла на селе, на своей земле, и не понаслышке знает, что такое тяжёлый физический труд. Её не привлекают удобства современных городских многоэтажек, из окон которых открывается вид на шумные улицы. Даже у дочери она скучает по родному дому.
«В Воронеж бы не переехала ни за что. Проснусь ночью и гоняю мысли, когда ж поеду назад, домой», — признаётся она.
Когда Мария улыбается, её глаза будто наполняются теплом. И немного грустью — особенно, когда рассказывает о дорогих людях, которых уже нет на этом свете:
«Папа был усыновлённый. Приёмные родители относились к нему неплохо, не обижали. Но всё равно чувствовалось — чужой, что уж там! Вместе с нашим папой в семье воспитывалась девочка — их родная племянница».
Наверное, поэтому, обзаведясь впоследствии большой семьёй, для своих детей Иван стал любящим и заботливым отцом. Родился он в Рязани. В страшное послереволюционное время во многих городах бушевал голод. Мать взяла Ваню, как старшего, с собой и пошла с сыном по сёлам просить милостыню. Трёх младших сестричек оставила в детдоме, думала — на время, а получилось — навсегда... В один из дней в районе села Кисельное мать тяжело заболела, её вместе с документами забрали в местную Козловскую больницу, и оттуда она уже не вернулась.
«Тогда папу, которому на тот момент было всего семь лет, и усыновили, — объясняет Мария. — Изнурённый сиротским бытом, мальчик сам пришёл в сельсовет, и председатель совета предложил своему сыну: „Миша, у тебя нет детей. Возьми Ваньку“. Так и получилось. Окончив четыре класса, папа отправился работать в Среднюю Азию. Много лет, в том числе через телепередачу „Жди меня“, искал сестрёнок, но так и не нашёл».
С будущей супругой Верой Арсентьевной, уроженкой Псковской области, Иван Михайлович познакомился в Ленинграде. Вместе они пережили блокаду. Там же похоронили двух своих детей.
Иван работал на заводе, а после снятия блокады отправился на фронт, где получил ранение, и после лечения в госпитале его комиссовали. С женой и третьим сыном он вернулся к приёмным родителям в Кисельное.
«У родителей был дом-пятистенок, а во дворе стояла времянка, в ней мы и жили, — продолжает Мария. — А через два года достроили дом — места хватило всем. Со временем провели туда газ, оборудовали санузел. Я уже родилась в Кисейном. Всего у матери с отцом было 12 детей, я — шестой ребёнок и первая дочка».
Хозяйство в помощь
«Отец не работал — из-за ранения нога не разгибалась. Помню, летом каждый день перевязывали ему живот — рана долго не заживала и от жары немного прела, — вспоминает Мария Ивановна. — Папа топил русскую печку, пёк ржаной хлеб, на больших сковородах жарил картошку. Муку мололи дома из пшеницы или кукурузы. Пенсия инвалида войны была крошечная — 8 рублей 90 копеек. Что на неё купишь? Выживали за счёт хозяйства.
Была корова, овцы, козы, гуси — последнего гуся зарезали в 70-м году мне на свадьбу. Помню, по улицам ездила машина, покупала у селян молоко — тоже деньги. Был свой сепаратор — масло делали сами. Был огород 50 соток, засеивали его травой для скота, пахали лошадью. Братья ходили на охоту, а девочки вязали шерстяные платки и носки. По селу часто ходили цыгане и скупали наши изделия. На вырученные деньги покупались одежда и обувь к школе. Помню, в 10 кассе я ходила в школу в длинном стёганом пальто на крючках вместо пуговиц, такая была мода».
«Мама умерла в 46 лет. Мне тогда было 16, одной сестрёнке семь, а другой, самой младшей, четыре года. Без мамы стало очень плохо. Она и корову подоит, и еду приготовит. Когда мама умерла, всё стали делать сами. А главное — пожалеть некому. Когда умер папа, сестрёнки были ещё школьницами. Слёзы лились каждый день. Я девочкам говорила: «Напишите братьям письмо, скажите, что вам надо». — «Ты за мать — ты и говори», — отвечали они.
Всё поровну
С будущим мужем Вячеславом Мария познакомилась в соседней Спасовке на свадьбе у знакомой. Он был шофёром и приезжал потом ухаживать за ней на колхозном «ГАЗончике». Сама Мария тогда работала бухгалтером в сельсовете. Через полгода сыграли свадьбу.
«В нашем селе было много больших семей, редко у кого было по два-три ребёнка. И я хотела много детишек, — признаётся Мария. — Тем более, в селе был детский сад. Утром на телеге приезжала няня с конюхом, забирали детей, а вечером привозили обратно. В сад принимали уже с года и даже младше. Простудами мои малыши особо не болели — ни с одним не лежала в больнице. Росли они самостоятельными, как все тогда: с семи лет, пока я на работе, оставались дома одни. В сельсовете я работала до шести вечера. Придя домой, доила коров, а сыновья помогали чистить хлев. Я воспитывала детей так, чтобы они росли добрыми, ответственными и отзывчивыми людьми, чтобы уважали родителей, помогали людям. Когда было тяжело, обращалась к Богу — а как иначе?»
«Предназначение женщины — быть матерью, — уверена Мария Ивановна. — Чтобы дети тебя понимали, а ты — их. Никого никогда не обделяла — всё всегда поровну. Если покупала отрезы на платье, то всем трём девочкам шила одинаковые. Соседка ездила в Москву, и я заказывала через неё ребятишкам костюмчики. Вроде и себя не забывала. Работала на людях — хотелось выглядеть достойно».
Восемь лет назад Мария стала вдовой: умер муж Вячеслав.
«Я благодарна ему за детей, — смахивает слёзы женщина. — Все девочки получили хорошую профессию — одна медсестра, вторая повар, третья учитель информатики. Выбирали специальности они сами. Ни один наш сын не выпивает. Все стали хорошими семьянинами. Старший сын Алексей воевал в Чечне, ему сейчас 52 года, младшей дочери Оксане — 36. Самой старшей внучке Марии 31 год, младшему внуку Глебу — шесть. Вот такой у нас разброс».
Все дети и внуки Марии Ивановны проживают в Воронеже. У всех ипотеки. Уже подсчитали: младшая дочь закроет ипотеку за два года до своей пенсии.
«А что делать? — вздыхает мать. — В нашем селе раньше был большой колхоз, было больше 200 домов, а сейчас работы нет, а без денег не проживёшь. Вот люди и уезжают. И детям учиться негде. В селе была построена хорошая школа, а лет 10 назад её перевели в Дубовку. Да и ту школу сейчас хотят закрыть, так как в ней всего 50 учеников».
Мария вспоминает, как когда-то на праздники собиралось в доме до 100 близких родственников. Сейчас так не получается. В своём большом доме она живёт одна.
«Бывает, иногда взгрустнётся. Но дети, внуки меня не забывают. Часто приезжают из Воронежа, и всегда — с гостинцами. Один брат живёт неподалёку в Терновке, второй — в Кисельном, буквально в нескольких домах от меня. Как и свои наделы, наш родительский огород в 50 соток они продолжают засаживать кормовой травой. Сейчас количество скота сократили, весь на стойловом содержании. Есть у них свои лошади, свой трактор. Дети приезжают им помогать. Братья тоже привыкли жить на своей земле. Как и я».
